Научные труды
Бюллетень Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов, N13, 1997
После окончания сюжета "Чечня с Еленой Масюк" Евгений Киселев продолжил пасхальный выпуск "Итогов" невинной фразой "А у нас в России..." и далее что-то про московских поли-тиков. Однако подобная "святая простота" в языке журналиста есть повод для серьезного разговора. Так что же есть Россия для тех, кто живет в этой стране и за ее пределами? Как это не странно, но для жителей внешнего мира этот вопрос выглядит яснее, чем для самих россиян. Мировое сообщество более или менее привыкло к новой геополитической конфи-гурации территории бывшего СССР. Все страны мира и международные организации при-знают Российскую Федерацию в ее нынешних границах, хотя мировые лидеры и структуры не спешат принимать резолюции в пользу территориальной целостности нашего государст-ва, как это было сделано в отношении Украины или Грузии.
Одна из причин последнего - это политическая эйфория и геополитический азарт, последо-вавшие после распада СССР. Немало западных экспертов высказывало после 1991 года не только сомнения поводу жизненности России, но и формулировало идеи о возможности и желательности пустить по второму кругу процесс дезинтеграции, на сей раз новой "мини-империи". Повод для этого дали события в российских республиках, особенно появление региона вооруженного сепаратизма в Чечне.
Хотя скрываемые или робко высказываемые надежды на распад России не оправдались, поражение федеральных войск в Чечне и новый уровень мобилизации ее населения вокруг идеи независимого государства поддерживают устойчивый настрой среди внешних энтузиа-стов дезинтеграции. Официально для мирового сообщества "Чечня - это субъект Россий-ской Федерации", за что Тим Гульдиман, в искренность которого очень хочется верить, и получил в свое время нагоняй от Яндарбиева. Но пространство и прочность этой внешней позиции становятся все тоньше и все чаще можно встретить даже в авторитетных текстах (не говоря об устных разговорах), что Чечня - это не Россия.
В проекте очередного доклада Верховного комиссариата ООН по делам беженцев "О поло-жении беженцев в мире" я обнаружил перечень стран, где происходят вооруженные кон-фликты и имеются беженцы. Там были названы Афганистан, Азербайджан, Бурунди, Заир, Таджикистан, Шри-Ланка и многие другие, но не было России: вместо нее была просто "Чечня". "Да, наверно, мы торопимся с нашей трактовкой Чечни как независимого государ-ства", ответил на мое замечание один из авторов подготавливаемого текста. В докладе, "Общая внешняя политика в разрешении конфликтов", который неправительственная орга-низация "Международная тревога" подготовила для Европейского Союза, опять примерно такая же диспозиция. Таблица современных войн и конфликтов содержит перечень около 80 стран и регионов, где идут внутренние войны или имеются мятежные, неконтролируемые центральными правительствами регионы. Но если в этом перечне стран справедливо пере-числяются Грузия(Абхазия и Осетия), Индия(Пенджаб, Ассам и Нагаленд), Китай (Тибет), Ирак (Курдистан), Мексика (Чиапас) и т. д., то запись Россия (Чечня) отсутствует. Есть про-сто "Чечня" среди 20 стран, где имеют место открытые войны. От этой новой и влиятельной политической корректности, пожалуй, только удержался директор Международного институ-та мира в Осло Дэн Смит, опубликовавший только что Атлас войн и конфликтов в мире, но и он заметил в разговоре со мною "что-то Вас не поймешь: кажется Вы сами признали Чечню независимой".
Эти слова есть печальная правда. И дело не только в том, что Россия столкнулась с до-вольно распространенным в мире случаем, когда вооруженный сепаратизм добивается во-енной победы, но не достигает своей политической цели. Таких регионов в мире сегодня несколько десятков, в том числе и несколько в других странах бывшего СССР. Но только мало влиятельных сторонников признавать Бадахшан, Приднестровье или Абхазию незави-симыми странами по сравнению с теми, кто считает, что "Россия, чтобы стать нормальным государством, должна самоопределиться как собственно Россия" (слова Збигнева Бржезин-ского).
Вот об этой "норме" и "собственно России", видимо, и следует более или менее опреде-литься прежде всего самим россиянам, особенно политической и интеллектуальной элите. Ибо государство - это прежде всего тот его образ, который присутствует в сознании граждан страны, а уже потом можно говорить о Конституции и охраняемых границах. Если этого кон-солидированного образа нет, то нет и страны. Хотя степень консолидации и фольклорно-бытовой уровень представлений о стране могут быть довольно разными. Американцы до сих пор распевают песню об Америке со словами: "От Калифорнии до Нью-Йорк-айленд, от Леса красных деревьев до вод Гольфстрима, - эта страна создана для тебя и для меня", но едва ли кто-то усомниться, что Аляска и Гавайи - это не Америка. Прежде всего этого не по-зволят сами американцы. В Барселоне вам могут сказать, что Испания - это там, где Мад-рид, а среди жителей Шотландии многие не считают ее Британией, а тем более - Англией. И так во многих странах можно встретить преобладание на бытовом уровне региональной идентичности над общенациональной или их достаточно мирное сосуществование.
Кстати, в старой России, в СССР и после среди жителей различных регионов областное са-мосознание было и остается распространенным. Даже среди сибиряков и дальневосточни-ков можно встретить разговорное "это там у вас в России", не говоря уж о территориях рос-сийских автономий. Но за этим стоит прежде всего представление "периферии" о "Центре", равно как слово "Москва" часто выступает синонимом федеральной власти. Это только по-литические национализм и регионализм стали наполнять данную бытовую оппозицию раз-делительным и несовместимым смыслом.
В 1992 году, будучи федеральным министром и посещая Казань для трудных переговоров с тогдашним вице-президентом Татарстана В.Н.Лихачевым, я слышал как местный телеком-ментатор бойко сообщал местные новости, в том числе и о том, что "машина преступника проследовала в направлении ближнего зарубежья, в Башкирию". А в декабре 1996 года тот же Лихачев на круглом столе "Известий" сформулировал совсем иной образ: "Справедливо говорить, что Волжский бассейн - носитель некоей духовной идеи России, ее возрождения, России новой, правовой, справедливой и, добавим, богатой".
Так что же все-таки Россия в сознании ее граждан? Смею утверждать на основе авторитет-ных исследований последних лет Института этнологии и антропологии РАН, проведенных в российских республиках, их жители, несмотря на верхушечную пропаганду типа "Татарстан - это не Россия", имеют четкое двойное самосознание и невзаимоисключающие лояльности: они считают себя татарстанцами и россиянами, якутянами и россиянами, дагестанцами и россиянами и т.д. Даже во время войны в Чечне, когда я интервьюировала одного из лиде-ров боевиков, то услышал: "Да, прежде всего я - чеченец, но я и россиянин".
Война в Чечне многое сделала, чтобы разрушить эту, в принципе вполне нормальную для крупных государств и сложных по составу обществ, двойную идентичность. Немало на это потрудились и московские политики и журналисты, запустившие клише о "наших мальчиках", "наших войсках", "наших потерях". Или ставшие убеждать, что "Чечня никогда и не была в составе России и не жила по ее законам". Журналисты будут возражать и
говорить, что они всего лишь зеркало событий и не они ведут войну за независимость, а че-ченский народ. Но смею утверждать после обстоятельного анализа этого конфликта, что яркие журналисты из российских телекомпаний, не говоря уж об иностранных коллегах, сво-ей героизацией образа "борцов за свободу" внесли не меньший вклад в военную победу че-ченцев, чем Радуев и Басаев.
Наши журналисты просто учились по старым учебникам МГУ и хороших книг о роли совре-менных средств массовой информации не читали. СМИ не только отражают: они делают из факта событие, они мобилизуют, они формируют образ и веру, в том числе, образ России и веру в нее. В пост-советских одномерных и сверхобразованных обществах эта вера в газету или в телекартинку особенно велика. Как сказал мне один из чеченских полевых команди-ров, вот объявят по телевизору, что Дудаев и Ельцин договорились прекратить войну, я сразу сложу оружие и уеду в Москву. Там недалеко от Вашего института есть хороший бар "Какаду".
Не случайно наиболее способные отечественные журналисты и ученые-публицисты именно из числа искренних "анти-империалистов" все последние годы попадают в штат информа-ционных корпораций типа "Радио Свобода" или "Джеймстаун фаундэйшн", где тон задают последние рыцари холодной войны или наивные сострадальцы за права народов и мень-шинств по явно избирательному принципу. Мой давний знакомый по изучению националь-ных проблем в СССР и нынешний руководитель американского бюро РС, Пол Гоубл, не только в свое время организовывал паблисити для иорданского авантюриста Юзефа как министра иностранных дел Чечни, но недавно написал статью о том, как Санкт-Петербург будет отделяться от России. Ссылки на неизвестных активистов этого сценария кажутся по-ка бредом, но как заметил однажды один из идеологов татарского национализма, "главное - это запустить вирус нашим националам и эту площадь можно будет переименовать".
Поэтому не надо торопиться с новыми предписаниями и подсказками для тех, кто думает, что меняя правителей, флаги и границы, названия городов, можно улучшить жизнь тех, от имени кого это, якобы, делается. Думаю, что и народ Чечни, обретший (и терявший) свою государственность именно в составе России, найдет достойное и безопасное место в обще-российском пространстве. Сейчас тем более аморально выталкивать разоренную Чечню из России и лишать возможности эту часть россиян рано или поздно призвать к ответу тех в Грозном и в Москве, кто принес им столь страшную трагедию. Если кто-то думает, что новую конфигурацию страны можно обозначить, прорыв метровой глубины канаву или парой "Стингеров" отторгнуть ее воздушное пространство, то явно ошибается или, как минимум, глупо торопится. "А у нас в России..." - это далеко не все то, что можно обозреть с вершины Останкинской телевышки. По крайней мере, для ответственных журналистов, экспертов и политиков это должно быть не больше, чем записано в действующей Конституции, но и не меньше!