Научные труды
Бюллетень Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов, N24, 1999
Современный сепаратизм как политическая программа и как насильственное действие основывается на ложно трактуемом принципе самоопределения: каждая этническая общность должна иметь собственную государственно оформленную территорию. На самом деле такого смысла нет ни в правовой теории, ни в международно-правовых документах. Последние трактуют право народов на самоопределение как уважение существующей системы государств и право территориальных сообществ (а не этнических групп) определять систему управления согласно демократически выраженной воле населения.
Образование современной системы государств, в том числе и на основе бывших колониальных империй, произошло не благодаря, а вопреки этническому сепаратизму. Каждый раз, когда лидеры или просто вооруженные группировки начинали вести борьбу от имени этнических групп за выход из существующих государственных образований и создание новых государств, это заканчивалось кровавыми конфликтами или массовыми насильственными перемещениями населения. Примеров на протяжении всего ХХ века было более чем достаточно. Фактически ни один случай вооруженного сепаратизма не закончился достижением политической цели.
Что касается распада СССР, то он произошел и был признан международным сообществом не потому, что некие этнические общности реализовали свое право на самоопределение, а потому, что имело место согласие правящих элит на упразднение государства на основе состоявшихся волеизъявлений населения вновь возникших государств. Кстати, в этом смысле все участвовавшие (даже голосовавшие против) в референдумах не-латыши и не-эстонцы являются бесспорными создателями государств Латвии и Эстонии и были исключены из гражданства противоправно.
Хотя легитимность Беловежских соглашений и республиканских решений вызывает до сих пор много дебатов, распад СССР стал свершившимся фактом. Население бывших 15 союзных республик обрело полный государственный суверенитет и легитимные власти. Самоопределились многоэтничные гражданские нации, а не просто этнические украинцы, казахи, литовцы, русские и прочие, хотя риторика этнического национализма, под лозунгами которой шла политическая мобилизация за независимость, сохраняет свои позиции почти во всех постсоветских странах. Аналогичный процесс, только сопровождавшийся разрушительными конфликтами, произошел и в бывшей СФРЮ, которая распалась на пять государств. Однако, как это всегда было в истории, сторонников сепаратизма и создания государств для отдельных этнических групп оказалось больше, чем само число возникших образований.
Вполне естественно, что попытки продолжить дезинтеграцию обруганных "многонациональных империй", которые инициировали лидеры бывших "двойных меньшинств" (армяне в Азербайджане, абхазы и южные осетины в Грузии, чеченцы в России, албанцы в Сербии) встретили жесткое несогласие и противодействие со стороны новых государств, и для этого у них были и остаются все правовые основания. Однако сепаратизм оказался столь привлекательным и внешне простым способом решения противоречий для многоэтничных государств, что в ряде случаев ему удалось мобилизовать мощные внутренние и внешние ресурсы и довести дело до разрушительных вооруженных конфликтов. Эти конфликты затронули ряд постсоветских государств (Россия, Азербайджан, Молдова, Грузия) и новую Югославию. Почему так произошло и кто в этом виноват?
Распад СССР и СФРЮ фактически мгновенно породил проблемы обустройства новых многоэтничных государств, в которых вполне естественно появились свои меньшинства (чем больше новых границ, тем больше новых меньшинств, а не наоборот!), почувствовавшие угрозу со стороны новых властей, исповедывавших часто крайние формы этнического национализма от имени титульных наций. Особую тревогу не могли не вызывать лозунги типа "Грузия для грузин!" или политика языкового национализма и выталкивания нетитульного населения из власти и процессов приватизации. Кое-где, как, например, в Грузии и Югославии, были сделаны попытки упразднить уже существовавшие формы внутренних этно-территориальных автономий, в том числе и силовыми методами.
Это были грубые ошибки новых властей, хотя не менее грубыми просчетами были установка на безграничную суверенизацию и утрата государственного контроля над армейскими арсеналами, как это произошло в России. Однако все это не отменяло единственно правильной политики мирного урегулирования внутренних конфликтов, связанных с формированием новых государств на новых демократических началах. Все проблемы-от Карабаха, Абхазии и Чечни и до Косово-можно и нужно было решать через мирные и демократические процедуры, через настойчивую и последовательную политику отстаивания интересов определенных групп и регионов. Как показал опыт Татарстана, именно на этом пути можно было добиться гораздо большего и избежать непоправимых жертв и разрушений.
Однако вооруженный сепаратизм вовлекает в свою орбиту слишком много заинтересованных и безответственных (а иногда и искренне заблуждающихся) действующих лиц, чтобы избирать мирную и эффективную стратегию в интересах тех, от чьего имени, казалось бы, и действуют сепаратисты. Во-первых, инициаторы сепаратизма только на словах выступают радетелями "своего народа", а на самом деле гораздо чаще преследуют узко эгоистические цели утверждения себя в качестве "лидеров государств" и создания новых бюрократий, которые должны оплачивать "самоопределившиеся народы". Отчаянным борцам за независимость не важно, сколько имеется налогоплательщиков для самоопределения: важно, чтобы кто-то в итоге стал "президентом" или "министром ... дел" Абхазии, Приднестровья, Чечни или Косово. Не важна и цена, которую должны заплатить соплеменники за реализацию проекта сецессии, ибо сама сецессия провозглашается священным принципом, который не подлежит обсуждению.
Во-вторых, лозунг достижения независимости сопровождается мощной пропагандой вражды к существующему государству и к остальному населению страны, а само положение субъекта сецессии рисуется в намеренно искаженном виде. В Чечне это называют "народоубийством", "этноцидом" и "колониальным гнетом", используя травму сталинской депортации и последующие несправедливости в отношении чеченцев, но полностью игнорируя существование в последние десятилетия довольно процветающей автономной республики (об этом вспомнили только после грандиозных разрушений!). В Абхазии сепаратизм эксплуатирует миф о 2000-летней государственности, которой, якобы, были лишены абхазы, хотя к этой государственности современные абхазы и грузины имеют очень условное отношение. В Карабахе для самопровозглашенной сецессии использовалась советская демагогия о безоговорочном праве этно-наций на самоопределение, мифы о культурном геноциде и антиармянской демографической политике. В Косово сепаратизму служила идея Великой Албании, пропаганда о притеснении албанского меньшинства и драматическая телеверсия о массовых убийствах и изгнании албанцев сербами.
Более честный и объективный анализ не обнаруживает всех этих внешне впечатляющих аргументов. Достаточно сказать, что в Косово в последние десятилетия имели место интенсивное хозяйственное развитие, грандиозный рост образования и культуры (около 10 тыс. выпускников вузов ежегодно!) и заметный рост уровня жизни, что и составляет главный интерес людей. Примерно такой же была ситуация в Карабахе, Приднестровье, Абхазии и Чечне. Однако пропаганда воздействует на население, которое лишается возможности видеть позитивные перемены в своей жизни и разные варианты решения имеющихся проблем, кроме единственного, к которому призывают вооруженные активисты,-"борьба за свободу" (имеется в виду: за собственных начальников). Миф об "освобождении от гнета" становится морально и политически единственно приемлемым, и противостоять его авторитарной жесткости простому человеку очень трудно.
В-третьих, сепаратисты навязывают свою волю через силу и принуждение остального населения, которое обычно живет в мире с другими и которое волнуют более земные проблемы обустройства принадлежащих им земельных участков и домов, а не отвоевывание территорий неизвестно у кого и для кого. Эту силу сепаратисты обретают через оружие и экстремистские организации, в которые рекрутируются молодые мужчины, готовые добывать средства существования и утверждать свое достоинство с помощью автомата Калашникова, а не рутинным трудом. Таковые рекруты сепаратизма в небогатых (а часто и в богатых) обществах с ослабленной государственной властью и с кризисной экономикой всегда находятся в достаточном числе. С автоматом в руках под простеньким лозунгом "это-наша земля!" гораздо легче добываются машины и квартиры. Это делается путем изгнания чужаков-"оккупантов", что позволяет не вкалывать по несколько сезонов на трудных строительных работах, как это было при "колониальном угнетении" чеченцев. Именно оружие и создание групп комбатантов, забросивших мирный труд в пользу военного промысла, позволяет сепаратистам бросать вызов государственной машине.
В-четвертых, сепаратизм питается внешней диаспорой, которая всегда склонна эмоционально и финансово поддерживать наиболее интригующие и рискованные проекты на "исторической родине", тем более что большинство симпатизирующих никогда на этой родине не жили и жить не собираются. Американцу с армянской фамилией-выходцу из профессорской семьи в Лос-Анджелесе вполне может искренне вериться, что необходимо восстановить "историческую справедливость" и передать Карабах Армении (возврат Калифорнии Испании или форта Росс России-это, с его точки зрения, чушь, здесь все справедливо). Он даже готов ехать в Армению и служить там министром иностранных дел, чтобы добиваться поставленной цели (но только не воевать и не быть в числе беженцев!). Проживающий в Москве чеченец или абхаз, читая профессорские лекции в столичном вузе, тоже на досуге озабочен независимостью "своей родины" и суетится с сочинением текстов деклараций о суверенитете и подготовкой пропагандистких брошюр и поджигательских речей, направленных, по сути, против государства, в котором он живет и из кассы которого получает свою зарплату (а иногда и носит армейские мундиры с высокими погонами).
Диаспора с иммигрантским статусом, как, например, албанцы в Германии, ведет себя еще более определенно, снабжая денежными переводами и добровольными комбатантами лагерь сепаратизма в стране исхода. Кое-где диаспора, имея высокий статус в стране проживания, может навязывать свою версию ситуации в стране сецессии и даже влиять на политику государств, добиваясь нужных резолюций, правовых актов и ассигнований. Так это было в случае с армянами и албанцами в США, с албанцами в ряде стран Европы, с черкесской и чеченской диаспорами в Турции и Иордании.
Карабах, Косово и отчасти Чечня показали, что диаспора, особенно образовавшаяся уже в ходе конфликта, узурпирует право на выражение "воли народа" и манипулирует конфликтом на расстоянии. Бывает, что вынужденная диаспора настроена на мирный исход и осуждает вооруженный сепаратизм (отчего и приходится покидать родные места). Такова ситуация со значительной частью чеченской, абхазской и армянской диаспор. Не разделяют воинственность вооруженных сепаратистов и многие косовары, хотя они вынуждены покидать родину под давлением сербов и находятся под мощным антисербским пропагандистским воздействием. Но чаще дело обстоит по-другому: диаспора несет травму и ненависть, свои давние или свежие обиды и хочет отомстить силами сражающихся сынов или внуков. О "мести внуков" высказался впервые чеченец Умар Авторханов, подталкивая чеченцев к "освобождению" своими оторванными от реальной жизни сочинениями.
Современные диаспоры столь мощны, что могут прекратить конфликт в любой момент, а могут вести его десятилетиями, снабжая воюющих деньгами и политической поддержкой. Классический пример-это тамильская диаспора в Индии и в странах Запада, которая оплачивает ($1 млн. в месяц!) вооруженных тамильских сепаратистов в Шри Ланке уже более двадцати лет. Косовские и чеченские сепаратисты получали оружие отчасти также за счет средств диаспоры. Один из американцев открыто объявлял по телевизору, что отправил $10 тыс. на помощь в "борьбе за свободу своей исторической родины". Ни правительство США, только что принявшее закон о борьбе с терроризмом, не реагировало на подобные случаи, ни российский МИД не сделал по этому поводу представлений. Считается как бы естественным, что граждане с "корнями" в других странах могут вмешиваться в дела этих стран, часто не зная языка и ни разу там не побывав. Это явно противоречит национальным законам и международному праву.
В-пятых, сепаратизм использует международную озабоченность нарушениями прав меньшинств в современном мире. Сами эти дебаты и соответствующий корпус международных деклараций и конвенций были в последние два десятилетия инициированы активистами движений малочисленных аборигенных народов и иммигрантских меньшинств. Ученые-гуманитарии, занимающиеся изучением культурного многообразия человечества (а значит, и его сохранения), долгое время выступали сильными лоббистами и организаторами движений меньшинств. Именно они часто приезжают в местные сообщества и своими неоправданными обещаниями и последующими громкими заявлениями для внешнего мира дестабилизируют межэтнический мир и политическое согласие, а также подрывают лояльность государству. Именно они осуществляют разные "миссии по установлению фактов" и руководят международными неправительственными организациями в защиту меньшинств. Среди этих специалистов попадаются откровенные авантюристы, типа господина Ван дер Пратта, руководившего Организацией непредставленных народов и наций. Известны случаи, когда представители научного мира откровенно вовлекались в вооруженную борьбу сепаратистов против государства (например, Мария Броксап-Бенигсен в Чечне). Сегодня уже ясно, что один из уроков сепаратизма-это скорее аморальность, чем безоговорочная моральность идеологии и практики развода вместо совместных усилий по улучшению общественного правления и культурного сосуществования.
Поддержка меньшинств только лишь по определению ("мы-такие маленькие", "наша культура гибнет", "нас все время притесняют") является несостоятельной. Современные меньшинства чаще всего обладают таким же или даже лучшим культурным и политическим статусом, а в ряде стран выступают в качестве господствующего меньшинства, по крайней мере, на уровне автономий (примеры: Адыгея и Башкирия в России, Абхазия в Грузии до изгнания из нее грузин). Меньшинства столь же часто инициируют насилие, что и господствующее большинство. Фактически наиболее разрушительные конфликты в посткоммунистическом мире были инициированы меньшинствами, по крайней мере, на стадии самопровозглашаемой независимости и создания незаконных вооруженных формирований.
Мир еще по инерции принимает политическую корректность идеологии "прав меньшинств". Но, кажется, пришло уже другое время-время защиты большинства от радикализма и агрессивности меньшинства, которое иногда обладает большими ресурсами, чем большинство, для навязывания собственного сценария. В случае с Чечней на стороне чеченского вооруженного сепаратизма оказалась мощная коалиция российской радикальной демократии (верящей в советский этнонационализм), либеральный Запад (желающий досамоопределить "собственно" Россию), исламский Восток (расширяющий линии своего "цивилизационного пространства") и экспертно-информационное сообщество, завороженное эстетикой первой войны на территории бывшего политического и ядерного монстра. В случае с Косово на стороне косоваров (опять же, не населения, а воюющих комбатантов и активистов-лидеров) оказались самые мощные в мире военные и пропагандисткие ресурсы: НАТО и телекорпорация СNN. Кстати, мир уже начал более сложно относиться к проблеме меньшинств, а Запад незаметно перенацелил основную деятельность в этом направлении исключительно на страны бывшего СССР и на восточную Европу, особенно Югославию.
Наконец, сепаратизм не стал бы глобальной проблемой, если бы не служил орудием соперничества государств и средством геополитической инженерии. Этот момент присутствовал и в прошлом, когда после первой мировой войны Вильсон, Клемансо и Ллойд-Джордж, ползая по географической(!) карте, самоопределяли народы Юго-Восточной Европы, или когда в период второй мировой войны Сталин и другие победители меняли границы под тем же самым лозунгом. Теперь настал черед победителей "холодной войны" навязывать свою волю внешнему миру через очередные этнические самоопределения. Заметим, что никогда в истории поборники этого принципа не применяли его в отношении собственных государств, если это не касалось расширения их границ.
Как показывает опыт Югославии, несостоятельность и разрушительный характер самого принципа компенсируется кабинетными прожектами создания государств, подкрепляющимися бульдожьей хваткой "дипломатов" типа Р. Холбрука и военной мощью "миронавязывателей". Что будет с этими государствами и их границами через одно-два поколения, не так важно. Важно другое: продиктовать волю и навязать идеальные (в головах экспертов и политиков) проекты людям, которые живут за тысячи миль от их кабинетов. Безответственный энтузиазм новых переделывателей мира столь велик, что не замечаются разительная двуличность подходов и намеренные фальсификации. Геополитически невыгодный сепаратизм не поддерживается и даже осуждается (будем бомбить и в Грузии, но только не Тбилиси, а Сухуми!). Отвечающий же "антиимперскому" настрою и установке на наказание избранной жертвы сепаратизм всячески поощряется.
Чечня и Косово не стали бы столь масштабными трагедиями, если бы так называемое "международное сообщество" вовремя сформулировало свои сигналы не в виде резолюций, осуждающих "агрессию России в Чечне" и "агрессию Сербии в Косово". Последняя фразеология стала поощрением вооруженной сецессии и подрывом государственности, без которой в любом случае наступает общественный хаос и которую не могут заменить никакие международные структуры и инструменты. Опять же пришло время сделать фундаментальный исторический вывод из последних событий, что человечество не придумало пока ничего лучше для обеспечения общественного порядка и социального преуспеяния, чем тривиальные государства. Интеллектуальные дебаты об отмирании государств, квази-государствах и т.п. на самом деле заключают в себе утилитарную миссию ослабления или даже разрушения одних государств для усиления других. Если существует действительная заинтересованность в "международном мире", тогда не следует спешить консультировать боевиков из Армии освобождения Косово, как это сделал ушедший на пенсию с поста президента Корпорации Карнеги за международный мир американец Морт Абрамович. Или водружать флаги абхазских и чеченских сепаратистов над штаб-квартирой Организации непредставленных наций в Гааге. Усилия должны быть направлены на то, чтобы научить политиков и общественных активистов, как людям с разными религиями и языками жить в одном общем государстве и решать проблемы власти и развития, не изгоняя людей из их домов и не перекраивая границы.
Сегодняшняя война на Балканах и неурегулированные конфликты на территории бывшего СССР-это реквием по сепаратизму, даже если операция НАТО "по предотвращению гуманитарной катастрофы" закончится так, как ее запланировали исполнители. Защитив существующие государства, от Китая и Индии до России, Югославии и стран Африки, и отвергнув вооруженный сепаратизм, который угрожает не только этим странам, человечество может спокойнее вступать в новую эпоху. Противоположный вариант "нового порядка" просматривается с большим трудом, ибо он чреват новыми циклами насилия. Последние несут разрушения и культурную деградацию больших и малых народов Земли, во имя которых, казалось бы, и осуществляется новое миронавязывание.