Научные труды
Бюллетень Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов, N52, 2003
Из всех слов, произнесенных президентом В. В. Путиным до совещания 5 февраля в столице Чувашии Чебоксарах, меня больше всего "грели" слова президентского новогоднего тоста "За российский народ!", произнесенные под Новый 2004 год. В Чебоксарах в спокойной манере, но в сложной аудитории (в присутствии глав ряда российских республик) президент сформулировал принципиально важное положение, над которым следует поразмыслить более чем серьезно. Путин напомнил, что еще в советские времена говорили о единой общности - советский народ, и под этим были определенные основания. "Полагаю, что сегодня мы имеем все основания говорить о российском народе как о единой нации. Представители самых разных этносов и религий в России ощущают себя единым народом. Они используют все свое богатство, культурное многообразие в интересах всего общества и государства. И мы обязаны сохранить и укрепить наше национальное историческое единство", - сказал Президент.
Десять лет тому назад президент Б. Н. Ельцин упомянул о гражданской российской нации в тексте своего ежегодного послания. Правда, речь шла о задаче на будущее (обычно в таких случаях используются слова "формирование" или "нацие-строительство"), т. е. исключительно о проекте. В ответ сразу же появились недовольные статьи Э. А. Баграмова, М. Н. Руткевича и открытое письмо президенту Р. Г. Абдулатипова, выступления других "нациеведов". Националистически ориентированные политики из республик также не скрывали своего недовольства по поводу "ошибки", совершенной президентом "по подсказке сторонников западных рецептов", которых ревнители этнического национализма еще с советских времен называли "национальными нигилистами". В ход были пущены обычные аргументы ортодоксальных ревнителей "национального вопроса": концепция "советского народа" была вредной фикцией, и попытка его сотворить обернулась распадом страны; в стране уже существуют нации, и никакой общей нации быть не может, а ельцинские "дорогие россияне" - это эвфемизм, ничего не значащее слово, схожее по смыслу с "марсианами".
Таким образом, этнонационализм под прикрытием конституционной записи о "многонациональном народе" удерживал свои позиции все эти годы, а в ходе всероссийской переписи населения 2002 года и последних парламентских выборов расцвел пышным цветом. Татарские националисты пытались убедить как можно большее число граждан страны в том, что важнее "записаться татарином", нежели "вписать себя в историю России". Дагестанское руководство под лозунгом сохранения стабильности продолжало настаивать на том, что в республике живут только 14 официально признанных "коренных малочисленных народов", среди которых оказались входящие в первую десятку по численности русские и аварцы. Националисты шовинистического толка, или так называемые "национал-патриоты", достаточно успешно играли на лозунгах типа: "Мы - за бедных! Мы - за русских!" - и на этом дружно прошли в состав новой Государственной думы.
У меня нет никакой уверенности в том, что изложенный президентом страны взгляд на национальную общность россиян, а значит, и на Россию как на национальное государство, быстро найдет поддержку и понимание, особенно среди этнических предпринимателей, которые используют "национальность" в качестве инструмента для манипулирования избирателями и распределения власти и ресурсов. Не готово и экспертное сообщество воспринять новый язык и новое видение страны, ибо среди "специалистов по национальному вопросу" по-прежнему доминируют люди, построившие свою карьеру на разработке проблем интернационализма и дружбы народов. В последнем меня убедило недавнее заседание экспертного совета при вновь сформированном комитете Государственной думы по делам национальностей. Свежие депутаты, старые ученые и несменяемые национальные лидеры несколько часов говорили на языке, на котором невозможно написать ни одного закона, не нарушив основополагающие принципы равноправия граждан и не пробив новые разделительные траншеи среди российского народа. Остается еще надежда на завершающуюся работу по обновлению "Концепции государственной национальной политики", которая может послужить доктринальной основой для законотворчества и для конкретной политики в данной сфере общественной жизни и управления. Но и здесь нужны не простая коррекция, а более фундаментальные изменения, включая само название документа.
Термины "национальный вопрос", "национальная политика", "национальные отношения" и другие языковые производные утвердились в отечественной научной традиции и в общественно-политической практике в советское время и были связаны, прежде всего, с идеологией "социалистического государствостроительства" на основе этнонационализма, т. е. признания за этническими общностями права называться "нациями" и отказа от признания в качестве нации гражданского (государственного) сообщества, как это принято во всем мире.
Попытка исправить этот недостаток была предпринята в 1970-80 гг. в форме утверждения концепции "советского народа как новой исторической общности". Однако излишняя идеологизированность этой доктринальной новации не позволила ей утвердиться в полной мере, хотя советский народ как гражданско-политическая и как социально-культурная общность, безусловно, существовал. Эта общность во многих своих проявлениях сохраняется до сих пор, и она еще не скоро исчезнет.
С образованием Российской Федерации в ее новой территориальной конфигурации утверждение общегражданской идентичности в форме "российского народа", "россиян" как многоэтничной гражданской нации произошло не сразу и даже намеренно отвергалось частью ученых и политиков, хотя население новой России имеет высокую степень социально-политического и историко-культурного единства. Инерция прошлого, консерватизм экспертного сообщества и этнический национализм части политической элиты и общественных активистов мешали все эти годы более энергичному утверждению представления о России как о состоявшемся государстве-нации и о российском народе как о гражданской нации. Тем не менее, понятия "национальные интересы", "национальная безопасность", "лидер нации", "здоровье нации" и многие другие производные от гражданско-политического смысла слова "национальный" достаточно прочно утвердились в научном языке и в общественно-политической практике последних лет. Подавляющее большинство населения ставят свою гражданскую идентичность ("россиянин") на самое высокое место, несмотря на существование различных форм этнического национализма.
В этой ситуации дальнейший отказ от гражданско-политического содержания понятия "нация" представляет собой самое существенное препятствие обеспечению единства российского народа. Никакие формулы о "дружбе народов" и "интернационализме" не могут заменить отказ от формулы гражданской нации.
Признание российского народа в качестве единой гражданской нации не отменяет наличие в России этнических общностей ("народов" или "национальностей"), и с учетом давней традиции использования термина "нация" на данном историческом этапе вполне возможно сохранить двойной смысл этого словоупотребления: нация как согражданство - и этнонации как этнические сообщества (или "народы-этносы").
Исходя из вышеизложенного, невозможно сохранять старое название документа и продолжать пользоваться термином "национальная политика" в его этническом смысле. Национальная политика - это политика обеспечения национальных интересов государства во внутренней и внешней сферах. Политика в отношении российских национальностей (этнонаций) и управления межэтническими отношениями должна называться "этнонациональной политикой".
Данная доктринальная новация не затрагивает конституционных основ Российской Федерации, но именно концепция как документ, отражающий современную ситуацию и перспективы развития, представляет собой наиболее приемлемую форму обновления языка и смысла российской политики и государствостроительства.
В мировой практике данная сфера политики и государственного управления называется чаще всего "этнической политикой" (ethnic policy), "этнокультурной политикой" (ethnocultural policy), "политикой меньшинств" (minority politics), "политикой многокультурности" (multicultural policy) и т. п. Для России термин "этнонациональная политика" представляется наиболее оптимальным: он не лишает "национального" статуса этнические общности и позволяет использовать термин "нация" и "национальная политика" в общегосударственном, гражданском смыслах.