Научные труды
Бюллетень Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждени, №72, 2007
В 2006 г. в России продолжался "поиск национальной идеи" - "старинная русская забава", как определил это далеко не бесполезное занятие президент В. Путин в своем ежегодном послании Федеральному Собранию Российской Федерации. По сути своей речь идет об историко-культурной основе российской государственности, понимании страны как легитимной целостности и ее народа - как национальной общности. В этих вопросах среди политиков и экспертов действительно царит путаница, которая сопровождается поверхностными и конфликтными дебатами. Игнорирование или манипуляция ключевыми категориями народ и нация несут серьезные риски для общества и государства. Отмечу, что, вопреки отрицательному смыслу, который придается национализму в отечественном политическом языке, национализм в его не этническом, а гражданско-политическом варианте играет важную роль в жизни современных государств и остается важнейшей политической идеологией современности. В России национализм и нациестроительство изучаются слабо и со старых позиций. В этом одна из причин существования противоречивых и деструктивных взглядов на общество и государство. По нашему мнению, наиболее адекватным и научным является взгляд на Россию как на национальное государство с многоэтничной российской нацией, в состав которой, наряду с русскими, входят представители других российских национальностей.
Понимание российского народа как исторического целого и как гражданской нации высказывалось нами неоднократно еще с середины 1990-х гг. Эта формула была позитивно воспринята многими интеллектуалами и политиками как единственно возможная для России и как полностью отвечающая существующему в мире опыту крупных многоэтничных государств. Однако в последнее время противники формулы российской нации и сторонники этнического национализма (прежде всего от имени доминирующего народа - русских) явно активизировались, объявив о провале строительства гражданской нации в России и выступив с поверхностными проектами в расчете на привлечение голосов избирателей. Несмотря на важность предстоящих избирательных кампаний, представляется, что утверждение национальной идентичности и управление этнокультурным многообразием могли бы обрести более четкие ориентиры еще в период президентства В. Путина, как это уже произошло с экономикой, административным управлением и внешней политикой. Тем более что президент однозначно высказался о российском народе как исторически сложившейся нации. Понятия "народ России" и "российский народ" были основными категориями и в его последнем ежегодном послании.
Глобальный контекст
В мировой общественной практике утвердилось представление о нациях как территориально-политических образованиях со сложными, но едиными социально-культурными системами. Каким бы неоднородным ни было население государств, оно повсюду самоопределяет себя как нации и свои государства считает национальными. Народ и нация выступают в данном случае синонимами, и именно эти категории придают изначальную легитимность современному государству. Представление о едином народе-нации является ключевым моментом обеспечения стабильности и согласия в обществе и залогом крепости государства не в меньшей степени, чем Конституция, армия и охраняемые границы. Идеология гражданской нации включает принципы ответственного гражданина, единую систему образования, версию общего прошлого с его драмами и достижениями, символику и календарь, патриотизм и лояльность государству, представления о национальных интересах. Все это в мировом политическом и научном языке называют национализмом в его гражданском и государственном варианте.
Гражданскому национализму противостоит идеология этнического национализма от имени той или иной этнической общности, которая может составлять большинство или меньшинство населения, но которая определяет своих членов, а не всех сограждан, нацией и на этом основании требует "собственной" государственности или привилегированного статуса. Различия между двумя типами национализма существенны: этнический национализм основан на идеологии исключения и отрицания многообразия, а гражданский национализм основан на идеологии солидарности и признания многообразного единства. Особый вызов государству и гражданской нации представляет радикальный национализм от имени меньшинств, которые желают выйти из общего государства путем вооруженной сецессии. Этнический национализм большинства также несет в себе риски, ибо он может объявить государство исключительной собственностью одной группы и тем самым породить противников государства среди меньшинств.
Например, в Индии индусский национализм от имени хинди-язычного большинства стал одной из причин внутренних гражданских войн. Поэтому в Индии утверждается понятие индийской нации, хотя в стране существует множество больших и малых культурно отличительных групп, языков, религий и рас. Начиная с Ганди и Неру, элита страны и государство отстаивают индийский национализм (название ведущей партии - Индийский национальный конгресс) в противовес национализму хинди и национализму меньшинств. Благодаря этой идеологии Индия сохраняет свою целостность.
В Китае доминирующий народ хань и китайская нация (миндзу) численно и культурно почти совпадают. Тем не менее, наличие 55 неханьских этнических общностей численностью более 100 млн. чел. не позволяют говорить о ханьцах как о государствообразующей нации. "Великоханьский шовинизм", который подвергал критике еще Мао Цзе Дун, представляет угрозу китайскому государству, ибо провоцирует сепаратизм неханьцев и может привести к распаду Китая. Образ китайской нации как всех граждан страны был создан несколько десятилетий назад, и он успешно справляется с задачей обеспечения национальной идентичности китайцев.
Аналогичная ситуация двух уровней идентичности (гражданская нация и этно-нация) существует в других странах (Испания, Великобритания, Индонезия, Пакистан, Нигерия, Мексика, Канада и другие). Все современные нации-согражданства имеют сложный этнический, религиозный, расовый состав своего населения. Культура, язык и религия большинства почти всегда выступают основой национальной культуры: английский компонент в британской нации, кастильский - в испанской, ханьский - в китайской, русский - в российской, но везде (кроме России) нация понимается как многоэтничное образование. Например, в состав испанской нации входят как основное население - кастильцы, так и баски, каталонцы, галисийцы и по этой причине футбольная команда "Барселона" справедливо называется и воспринимается как испанская, хотя Барселона - столица Каталонии. В России реальная ситуация схожа с другими крупными странами, но имеются особенности в обращении с идеологией и практикой использования категории нация. Эти особенности следует учитывать, но они не отменяют мировую норму государствостроительства.
Национализм в дореволюционной России
Легитимность государству придает население, осознающее себя единым народом и обладающее приверженностью своему государству. В России таковым является российский народ (россияне) - понятие, родившееся во времена Петра I и М. Ломоносова и утверждавшееся выдающимися деятелями, начиная от Н. Карамзина. Когда в XVIII-XIX вв. на основе гражданского национализма формировалось представление о современных нациях в Европе и Америке, в России также утверждалось представление о российской или "общерусской нации" (П. Струве), а слова "русский" и "российский" были во многом синонимами. Слово русский больше относилось к обычаям и культуре, а российский - к понятию народа страны. Так, Н. Карамзин писал для императора Александра I следующее:
"Царствование Романовых, Михаила, Алексея, Феодора способствовало сближению россиян с Европою, как в гражданских учреждениях, так и в нравах от частых государственных сношений с ее дворами, от принятия в нашу службу многих иноземцев и поселения других в Москве# Мы, россияне, имея перед глазами свою историю, подтвердим ли мнение несведущих иноземцев и скажем ли, что Петр есть творец нашего величия государственного?# Искореняя древние навыки, представляя их смешными, хваля и вводя иностранное, государь России унижал россиян в собственном их сердце# Русская одежда, пища, борода не мешали заведению школ. Два государства могут стоять на одной ступени гражданского просвещения, имея нравы различные. Государство может заимствовать от другого полезные сведения, не следуя ему в обычаях".
Для Н. Карамзина быть россиянином означало, прежде всего, чувствовать глубокую связь с Отечеством и быть "совершеннейшем гражданином": "деды наши, уже в царствование Михаила и сына его, присваивая себе многие выгоды иноземных обычаев, все еще оставались в тех мыслях, что правоверный россиянин есть совершеннейший гражданин в мире, а Святая Русь - первое государство. Пусть назовут то заблуждением; но как оно благоприятствовало любви к Отечеству и нравственной силе оного!"
Эта линия понимания российскости на основе русской культуры и православного христианства занимала доминирующее положение по сравнению с этническим национализмом, который был маргинальным не только в центре, но и в регионах, кроме Польши и Финляндии. "Обрусение" жителей страны означало для российских правителей государственную политику, направленную на административную унификацию империи, а не на превращение всех в русских в культурном смысле. Как и другие сторонники российского национализма в его либерально-имперском или федералистском вариантах, П. Струве считал, что "Россия есть государство национальное": "географически расширяя свое ядро, русское государство превратилось в государство, которое, будучи многонародным, в то же время обладает национальным единством" (Русская мысль. 1914. № 12. С. 180). Аналогично (как государственническую, а не этническую) понимали природу российской нации выдающиеся государственные деятели и ученые М. Катков, К. Победоносцев, С. Витте, П. Милюков и другие.
Процесс утверждения образа России как национального государства не был завершен к 1917 г. не столько по причине многоэтничного состава населения или обширности территории, сколько по причине косности самодержавия и идеологического разброда среди элиты. Тем не менее, ошибочно считать, что поскольку дореволюционная Россия была империей, то по этой причине она не была национальным государством. В дореволюционной России было представление о национальной территории, национальных интересах и национальной экономике, существовал многочисленный слой образованного и служивого населения разной этнической и религиозной принадлежности, которые считали себя представителями одного российского народа и своим Отечеством считали Россию. Не случайно в ходе революции и гражданской войны противников большевиков объединял лозунг защиты единой и неделимой России. Образ России как лоскутной империи и "тюрьмы народов" утвердился уже в советское время на принципе революционного отрицания прошлого. Современные исследования позволяют говорить о России до 1917 г. как формирующемся национальном государстве с национальным ядром на основе русскоязычной российской культуры. Схожей была ситуация во многих других государствах мира, и Россия не представляла собой историческую аномалию.
Оценка СССР и советского народа
В СССР приоритет нациестроительства был спущен с общегосударственного на регионально-этнический уровень. "Национальной государственностью" были названы этнотерриториальные автономии в форме союзных и автономных республик. На основе этнических общностей и регионально-конфессионально-племенных идентичностей были сконструированы "социалистические нации". В советские переписи населения с 1926 г. был введен вопрос о "национальности" как обязательный выбор по одному из родителей. Население страны жестко разделилось по "нациям и народностям", общее число которых менялось в зависимости от процедуры подсчета и политико-идеологических установок. Изменилось содержание понятия русский, которым стали обозначать только бывших великороссов, а категория великоросс исчезла из общественной практики, а затем из самосознания людей. В свою очередь малороссы стали называться украинцами, белорусы остались белорусами, но обе группы перестали считать себя одновременно и русскими.
Кстати, между переписями 1926 и 1939 гг. несколько миллионов бывших малороссов, которые до этого также считались и русскими, предпочли остаться русскими, а не переписываться в украинцев. По этой причине число украинцев заметно сократилось, а численность русских выросла даже в регионах, затронутых голодом 1932-34 гг. Отсюда проистекает преувеличение в несколько раз числа жертв голодомора среди украинцев. На самом деле голод затронул жителей страны независимо от национальности. Это имеет существенное значение для исторической оценки голода в СССР.
В СССР единство советского народа обеспечивали формулы интернационализма и дружбы народов. На самом деле это единство в значительной мере держалось на тоталитарно-авторитарной форме управления, на идеологии советского патриотизма и на общих историко-культурных ценностях. При всех социально-политических деформациях советский народ представлял собой гражданскую нацию, а СССР был национальным государством не в меньшей мере, чем другие крупные и гетерогенные по этническому составу населения государства, которые в то время считались национальными государствами (Австралия, Великобритания, Испания, Китай, Индия, Индонезия, США, Канада, Бразилия, Мексика и другие).
Огосударствление и территориализация этничности вместе с формулой "многонациональности" послужили одним из аргументов в пользу распада СССР во имя "национального" (читай - этнического) самоопределения. Уже после распада советский народ как общность был объявлен химерой, а СССР - "последней империей". На самом же деле СССР был продолжением исторического российского государства, несмотря на радикальный разрыв в 1917 г., несмотря на то, что слово "Россия" исчезло из названия страны, а вместе с ним ушли из языка понятия "российский народ" и "россияне".
Советская модернизация и культурная политика, при всех деформациях, оказали позитивное действие на сохранение и развитие малых культур, а общие исторические испытания и достижения способствовали национальной консолидации советского народа в социально-культурном и поведенческом смыслах. По причине существования советского народа понятие "соотечественник" остается наиболее адекватным в отношении граждан бывшего СССР, сохраняющих свою связь с Россией, и оно не относится только к этническим соплеменникам. Русскоязычный гагауз из Молдовы в большей степени российский соотечественник, чем иорданский или йеменский черкес - потомок эмигрантов XIX века, хотя формально гагаузы не являются современным российским народом, а черкесы являются.
Задачи российского проекта
По инерции политико-правового мышления в Конституции Российской Федерации сохранилась формула "многонациональности", хотя более адекватной была бы предложенная еще в 1920-е гг. И. Ильиным формула "многонародной нации" (вместо "многонационального народа"). Тем не менее, Россия не может в третий раз совершать ошибку доктринального характера в ответственном вопросе определения сущности государства и идентичности народа. Исправить текст Основного документа сложно, но необходимо более последовательно утверждать понятия "нация" и "национальное" в общегосударственном и гражданском смысле, не отвергая существующую практику использования данного понятия в этническом смысле.
Сосуществование двух разных смыслов для такого политически и эмоционально нагруженного понятия, как "нация", возможно в рамках одной страны, хотя первичность гражданской национальной идентичности для ее жителей является бесспорной, как бы ни оспаривали данный факт этнонационалисты. Главное - объяснить, что эти две формы общности не являются взаимоисключающими, и понятия российский народ, российская нация, россияне не отрицают существование русского, татарского осетинского, якутского и других народов нашей страны.
Поддержка и развитие языков и культур народов России не противоречит признанию российской нации и российской идентичности как основополагающей для граждан страны. Эта новация давным-давно назрела и фактически она уже признана на уровне здравого смысла и повседневной жизни. При опросах и в конкретных действиях гражданская принадлежность, связь с государством и признание российскости являются более важными по сравнению с этнической принадлежностью для подавляющего большинства населения.
Высказываемое некоторыми специалистами и политиками предложение утверждать в России понятие русской нации вместо российской и возвратить дореволюционное, широкое понимание русских как всех, кто таковыми себя считает, реализовать на практике невозможно. Украинцы и белорусы уже не согласятся снова считать себя русскими, а татары и чеченцы себя таковыми никогда и не считали, но все они вместе с остальным народом России считают себя россиянами. Престижность русскости и статус русских можно и нужно повышать не путем отрицания российскости, а путем утверждения двойной идентичности (русской и российской), улучшения условий жизни регионов преимущественного проживания русских, содействия их социальному и политическому представительству в российском государстве.
В современных государствах признается множественная, не взаимоисключающая идентичность на уровне коллективных общностей и на уровне отдельной личности. Это ослабляет этнокультурные разделительные линии в рамках одного согражданства и способствует национальной консолидации. В России, где треть населения - потомки смешанных браков, до сих пор сохраняется практика обязательной фиксации единичной этничности граждан, что приводит к насилию над личностью и к жестоким спорам, кто к какому народу принадлежит.
При переписи населения 2002 г. нельзя было записаться одновременно казаком и русским, кряшеном и татарином, помором и русским и т. д., что привело к политическим спекуляциям и к многочисленным жалобам. В целях национальной консолидации и более полного отражения этноконфессионального многообразия россиян предстоящая перепись населения России должна позволить указывать двойную этническую принадлежность.
В свете новой доктрины не следует жестко ограничивать употребление понятия "нация", но при этом само государство должно называть "национальной политикой" политику обеспечения национальных приоритетов и интересов страны, а политика сохранения и управления этнокультурным многообразием должна называться этнической или этнокультурной политикой. Это следует учесть при внесении корректив в действующую Концепцию государственной национальной политики 1996 г.
Все государства мира считают себя национальными государствами, и России нет смысла быть исключением из их числа. Повсюду среди народа той или иной страны утверждается представление о нации независимо от расового, этнического и религиозного состава населения. Нация - это не просто продукт этнокультурной унификации и "длительного исторического формирования", а тем более это не кровно-биологическая субстанция, а результат целенаправленных усилий политической и интеллектуальной элиты по утверждению среди населения представлений о народе как о нации, ее ценностях, символах, устремлениях. Такие представления существуют в странах даже с более разобщенным населением, чем в России. В России же существует реальная общность россиян на основе исторических и социальных ценностей, патриотизма, культуры и языка, но усилия значительной части политической и экспертной элиты направлены на отрицание этой общности.
Аргументы против национальной государственности и российской идентичности ("имперская природа", этнический сепаратизм, социальная дифференциация, недостаток демократии т.п.) являются несостоятельными. Подобные аргументы можно отнести ко всем крупным государствам мира, которым состав населения, характер правления и внутренние конфликты не мешают считать себя и признаваться внешним миром как национальные государства. В отношении же России существует видение незавершенного национального самоопределения, допускающее дальнейшую дезинтеграцию страны. Эту ситуацию следует срочно менять.
Национальная идентичность утверждается через многие механизмы и каналы, но прежде всего через обеспечение гражданского равноправия, системы воспитания и образования, государственный язык, символы и календарь, культурное и масс-медийное производство. После переустройства основ экономики и политической системы, Российская Федерация нуждается в обновлении доктринально-идеологической сферы обеспечения гражданской солидарности и национальной идентичности.
В. Тишков,
член-корреспондент РАН, директор Института этнологии и антропологии РАН, председатель Комиссии по толерантности и свободе совести Общественной палаты Российской Федерации