Научные труды
Бюллетень Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов, N45, 2002
Перепись населения в России еще не закончилась. Прошел её важнейший этап - опрос населения. По международным стандартам перепись считается завершенной только после публикации её результатов. Поэтому предстоит еще большая и сложная работа по обработке и публикации данных. Однако некоторые выводы по прошедшему этапу можно и нужно сделать как в целях более успешного завершения переписи, так и в качестве уроков на будущее. Наши наблюдения основаны как на личном опыте и знании антропологии переписей, так и на результатах осуществляемого в сотрудничестве с Браунским университетом (США) и Домом наук о человеке (Франция) международного научного проекта "Идентичность и язык в переписи населения России 2002 года".
В ходе осуществления проекта к мониторингу ситуации накануне и в ходе переписи были привлечены группа ведущих специалистов Института этнологии и антропологии РАН, более 20 экспертов Сети этнологического мониторинга из российских регионов и около 15 человек иностранных ученых-обществоведов, занимающихся проблемами России. Мониторинг переписи прошел примерно в 25 регионах, включая Москву и Подмосковье, Чечню и Дальний Восток, республики Адыгею, Алтай, Башкортостан, Дагестан, Карелию, Мари Эл, Мордовию, Северную Осетию, Татарстан, Чувашию. Сразу же после переписи, 18-19 октября в Москве состоялся семинар, где обсуждались итоги наблюдений и первые выводы. Эта работа будет продолжена, включая анализ результатов переписи.
Первый и основной вывод: главный этап переписи прошел лучше, чем об этом можно было судить из сообщений средств массовой информации или из обыденных разговоров. Власти, прежде всего статистические органы, а также общество в целом смогли собраться и даже консолидироваться вокруг проведения мероприятия. Массированная и дорогая кампания агитации через СМИ и плакатную продукцию помогла уменьшить ущерб от дефектного закона о переписи населения, объявившего участие в этом важнейшем общегосударственном деле добровольным. Больше это принцип работать не будет, и поэтому закон о переписи нужно исправлять обязательно, и лучше заранее.
Второй урок касается государства в лице его органов власти, в том числе специальных ведомств и комиссий. Учитывая смену правящей элиты и госаппарата после 1989 г., перепись населения стала непростой задачей, для решения которой недостаточно одних только административно-волевых методов и финансовых вложений. Задача оказалась не проще, а сложнее организации выборов или других общенациональных кампаний, однако понимание этого до сих пор не пришло.
Государство, прежде всего в лице бюрократического аппарата и высших должностных лиц, показало себя не с лучшей стороны в данном вопросе. Шапкозакидательство вместе с игнорированием научной проработки принятия решений (теперь сами депутаты, министры и начальники департаментов стали докторами наук и даже академиками) проявилось в том, что созданная госкомиссия по проведению переписи была чисто декоративным органом. Сложнейшие вопросы программы переписи и конкретных формулировок вопросника могли решаться на случайных междусобойчиках с участием работников аппарата, которые затем сами же утверждали эти решения у премьер-министра или вообще никак не оформляли их, информируя Госкомстат России о том, что нужно делать с вопросником или как фиксировать получаемые в ходе опроса материалы.
Парадоксально, но основной документ переписи, а именно - опросный лист ни разу не был представлен широкой общественности, а тем более не объяснялось, как следует отвечать на вопросы. Думаю, что большой неожиданностью на фоне запугивавшей кампании в СМИ, для жителей страны стало то, что вопросы переписи - довольно незатейливые, и они никак не могут быть использованы во вред человеку, а тем более раскрыть его личные тайны.
Государство не смогло достойно определить программу переписи. Госкомстат России предложил список вопросов, который отражал старые установки и реалии. Так, по всей стране переписывались коммунальные квартиры, которых уже осталось крайне мало, причем данные о проживающих в коммуналках хорошо известны. Зато не переписывались загородные участки и дачи, вторые квартиры, автомобили, которые стали важной стороной жизни населения за последние десять лет. Исходя из общей установки, озвученной президентом Путиным, что "Россия - очень бедная страна", Госкомстат и предложил переписывать бедную страну.
По указанным источникам доходов судить о благосостоянии россиян будет крайне сложно. Ибо даже президент страны в своем ответе указал только заработную плату, хотя подарил переписчице изданную им книгу, за которую наверняка ему был начислен гонорар. В будущей переписи необходимо решать в той или иной форме кардинальный вопрос о фиксации уровня жизни. Если жители страны не созреют до указания размера доходов, можно найти другие способы оценки их материального благосостояния. Сегодня мы живем в разрушающей атмосфере психологической бедности, и перепись, к сожалению, восприятие нашей социальной жизни не сможет поправить. Так и будем восхищаться разрекламированным преуспеянием Китая, где на самом деле царит бедность по сравнению с Россией. Этот разрыв очевиден по одной только детской смертности, которая в три раза выше в Китае.
Государственные чиновники в союзе с ретроградами от науки плохо сформулировали ключевые вопросы о национальности и языке как в тексте закона, так и в вопроснике переписи. Они заняли конъюнктурную позицию под давлением разных политических сил. В тексте закона при определении программы переписи среди прочих были перечислены вопросы "национальность" и "родной язык". Оба вопроса в их принятой формулировке и по форме возможного ответа крайне уязвимы.
Все большее число граждан нашей страны, а тем более иностранцы воспринимают вопрос "национальность" как вопрос о гражданстве, а не об этнической принадлежности, как это подразумевают организаторы переписи. Естественно, иностранцы отвечают, например, - "афганец", "американец" или "швейцарец", хотя те же самые люди у себя в странах на вопрос об этнической принадлежности отвечают "пуштун" или "узбек" (в Афганистане), "ирландец", "еврей" или "русский" (в США). Организаторы переписи не решились поставить формулировку об этнической принадлежности, ссылаясь на букву закона, и тем самым осложнили ситуацию. Во-первых, как и в советских переписях, в графе "национальность" большинство россиян запишет свою этническую идентичность, а мигранты и иностранцы запишут гражданство. Опять среди "народов России" появятся американцы, англичане, испанцы, мексиканцы, французы и прочие, но вот россиян не будет, а будут "национальности". Во-вторых, организаторы не решились дать возможность жителям страны указать свою множественную этническую идентичность (хотя бы по отцу и по матери для потомков смешанных семей). Это чудовищный тупик, уже породивший в новой более свободной общественной среде острые споры о том, кто кому принадлежит и кого как нужно записывать. Теперь из него выбираться придется только через десять лет во время следующей переписи. Миллионы россиян, которые одновременно считают себя русскими и украинцами, русскими и армянами, татарами и башкирами (таковых "смешанных национальностей" - десятки возможных сочетаний) опять подвергаются неоправданному испытанию: перед ними стоит выбор - как себя записать в единственной строчке ответа на этот вопрос. Получается, что смешанных семей в стране добрая четверть, а людей смешанной этнической принадлежности не существует. Вот и приходится эвенкийско-русским родителям записывать своих детей по разным национальностям, хотя можно было бы записать двойную национальность (этническую принадлежность).
Именно жесткая формулировка о национальности и возможность единственного ответа с целью приписать все население страны к четко очерченным группам становятся основным препятствием на пути формирования национальной российской идентичности. В ходе переписи ответы записывались в свободном режиме, хотя были и нарушения (коми-ижемцев записывали как просто коми, детей из смешанных семей в Башкирии и Татарстане однозначно записывали в пользу титульной группы, в ответ на некоторые ответы заявляли, что "такой национальности нет" и прочее). Но в целом собран достаточно интересный материал, особенно по основным нерусским народам. Теперь главная проблема: что делать с этими ответами?
Лучше всего кодирование и ввод материалов в машиночитаемую форму осуществить на уровне федеральных округов, но аппарат последних не имеет ресурсов и компетенции для этого. Статорганы субъектов федерации способны это сделать, но нужны гарантии невмешательства и федеральный контроль. Иначе будут осуществляться манипуляции и политические уступки, уже сделанные накануне переписи, как, например, обещание руководству Дагестана считать этнический состав по утвержденному правительством РФ списку коренных малочисленных народов Дагестана, куда вошли все самые крупные группы, включая русских, но не вошли действительно малые группы. Нам примерно известно, где возможны фальсификации, и этого нужно по возможности избежать, чтобы не столкнуться с волной послепереписных жалоб и с недоумением специалистов.
Очень жаль, что множественная идентификация не признана переписью, но её можно осуществить хотя бы на уровне некоторых групп и подгрупп, которые уже были выделены в первоначальном списке. Над этим списком еще нужно поработать уже с учетом мониторинга хода самого опроса. Так, например, в самый последний момент активизировались представители некоторых групп казачества, и казаками, вероятно, записалось несколько десятков тысяч человек, что не позволит отнести этих лиц к категории "другие национальности". Значит, возможно решить вопрос о двойной принадлежности, записав, скажем, русскоязычных казаков в подгруппу русских, а украинскоязычных - в подгруппу украинцев. Но эти вопросы нужно решать вместе со специалистами по ходу обработки данных.
Главное - не переписывать так, чтобы не осталось следа от первичной записи! Записавшийся мокшей не может стать только мордвой в итоговых данных. Он может стать только мордвой-мокшей или остаться просто мокшей. Записавшийся арчинцем не может стать аварцем. Он может стать только аварцем-арчинцем или остаться арчинцем. Записавшийся кряшеном не может быть переписан как татарин. Он может быть посчитан как татарин-кряшен или как просто кряшен. Еще лучше - не конструировать дефисные группы, если они изначально не были предусмотрены и не были зафиксированы. Лучше придерживаться принципа "категория-подкатегория", но и здесь нужны консультации и тщательная оценка данных.
По той же причине некомпетентных установок и устаревших принципов трагически сложилось дело с фиксацией языковой ситуации в стране. Отечественная наука и практика внедрили в переписной лист категорию родного языка, наполнив в последние десятилетия это понятие искаженным смыслом: родной язык понимается не как основной язык, который человек знает с детства и которым пользуется, а как язык, совпадающий с этнической принадлежностью (национальностью) индивида. Но беда даже не в этом, а в том, что вопрос ставился не о владении или пользовании языком (что и важно для переписи!), а о том, какой язык человек считает родным.
На основе этих данных, которые к реальной языковой ситуации имели косвенное отношение, писались книги и защищались диссертации о двуязычии в СССР и вообще о языковых процессах. В то время как большинство белорусов и украинцев, например, говорили на русском языке, т. е. он был их родным языком, данные переписи и научные труды демонстрировали иную картину. Именно по этой причине оказалось возможным столь масштабное "наказание" русского языка в постсоветских государствах, ибо его реальное место, т. е. его статус как родного языка значительной части населения вновь созданных государств не был нигде зафиксирован: ни в переписях, ни в трудах социолингвистов.
Что получилось с переписью 2002 года? Сначала был принят вариант вопросов о языке в редакции переписи 1989 г., менее удачной по сравнению с промежуточной переписью 1994 г., когда выявлялось пользование языком дома и на работе. Но все-таки этот вариант был не таким плохим с точки зрения возможности сравнения с предыдущими данными (этот фактор приходится учитывать при определении программы переписи). На одном из завершающих этапов кто-то непрофессионально вмешался в вопросник и добавил еще один вопрос о родном языке ("Владеете ли вы родным языком?"). Именно это вызвало мою и члена правительственной комиссии по проведению переписи А. Виш-невского негативную реакцию и побудило направить письмо президенту В. Путину по поводу уже утвержденного премьер-министром М. Касьяновым вопросника. В итоге формулировки вопросов о языке были существенно изменены, стали более современными и реалистичными. Вопросы касались знания русского языка и других языков (возможно было указать три языка). В принципе вопрос о русском языке был лишним. Хватило бы двух вопросов: "Какими языками вы владеете (по степени владения)" и "Какими языками вы пользуетесь (по степени использования)", или даже одного первого вопроса с возможностью заполнения до трех вариантов.
Наконец, вариант о владении русским и другими языками был напечатан в тираже вопросника. Так впервые за многие десятилетия в стране создавалась возможность выяснить реальную языковую ситуацию для определения более адекватной образовательной, культурной и информационной политики. Но этот шанс был упущен в результате истеричных заявлений некоторых ученых, политиков и активистов "национальных движений" о том, что у них "украли родной язык". На самом деле именно предложенный вариант вопроса позволял выяснить, владеет или не владеет человек языком той национальности, принадлежность к которой он указал, и уже из этого строить заключения и политику. Старый вариант "ваш родной язык?" о владении языком судить не позволял, а только подтверждал указанную национальность и выявлял мизерное число людей, которые ни слова не знали на языке своей национальности и не могли указать его родным, даже если все установки были в пользу этого ответа.
Что получилось в итоге? Госкомстат в последний момент дал переписчикам инструкцию: в графе "владение иными языками" первой из трех делать запись о родном языке, если этот язык не русский. В итоге в эту графу рекомендовали записать сведения не о владении языком, а о том, какой язык человек считает родным. Часть переписчиков следовали инструкции Госкомстата, как, например, это сделала переписчица президента Путина. Но уже другая переписчица с того же переписного участка меня лично спрашивала так, как было напечатано в вопроснике. Эта путаница прошла по всей стране, и данные о владении нерусскими языками оказались безнадежно испорчены поправкой Госкомстата, принятой под давлением части ученых, политиков и активистов.
Почему при подготовке переписи так и не состоялась профессиональная дискуссия по вопросу фиксации языковой ситуации в стране, мне не понятно. Единственный международный симпозиум, посвященный российской переписи, состоялся в РАГСе в ноябре 2001 г. На нем вопрос о программе переписи даже и не ставился. Все уже казалось ясным и решенным!
Что касается Госкомстата, то его положение было незавидным. С одной стороны, в подготовку переписи вмешивались работники администрации президента и правительства, которые не имели должной компетенции, но имели солидную власть. С другой стороны, Госкомстат и перепись в целом откровенно "мочила" российская пресса. Большинство журналистов понимало критику организации переписи как выступление против переписи вообще. Путали понятия "источники доходов" и "размеры доходов", анонимность переписи и добровольность переписи и т. п.
Важной проблемой стала степень подготовленности и поведения части служащих Госкомстата, ответственных за перепись. Некоторыми из них была занята самонадеянная и изоляционистская позиция, трудно воспринимались новации по части формулировки вопросов, отсекалось предлагаемое международное содействие, если только оно не сводилось к тому, чтобы восславить славные традиции советской статистики.
Высшим проявлением неразумности было разосланное председателем Госкомстата по всем субъектам федерации письмо, налагающее запрет на осуществление мониторинга переписи в рамках вышеназванного научного проекта. Закон запрещает проводить вместе с переписью (т. е. вместе с опросом) какие-либо опросы или референдумы, а также не позволяет нарушать конфиденциальность при процедуре опроса. Но закон не запрещает наблюдать, как ведет себя население в ходе переписи, какие возникают проблемы с ответами, какие трудности испытывают переписчики, какие имеют место внешние вмешательства и какие случаются казусы. Все это называется этнографией переписи. И все это было нами сделано в рамках закона и научных принципов. К сожалению, не в сотрудничестве с Госкомстатом. Но для блага Госкомстата, ибо процедура мониторинга с участием зарубежных ученых повысила доверие к российской переписи и ее легитимность.
Отмеченные нами проблемы могут быть решены, а ошибки исправлены. Но только при условии восстановленного сотрудничества науки и государственной службы.