Научные труды
Бюллетень Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов, N23, 1999
Конец прошлого года в России был отмечен явлением, которое ведущая новостей НТВ Татьяна Миткова квалифицировала как "новую волну антисемитизма в России". СМИ многократно цитировали заслуживающее, на мой взгляд, уголовного наказания публичное антисемитское высказывание депутата Госдумы А. Макашова. Никто не указал журналистам, что подобное тиражирование преступной фразы есть то же преступление: мало профессионалов, знающих, что такое экстремизм и каковы методы противодействия ему в зрелых обществах. В этом меня убедило и участие в заседании Комиссии по противодействию политическому экстремизму при администрации президента России, состоявшемся в начале февраля. Подготовленный проект доклада и его обсуждение, несмотря на важные положения и предложения, страдали недостаточным пониманием проблемы и незнанием уже имеющегося в других странах опыта. Поверхностные дебаты экспертов и неточные заявления политиков просто обескураживают, когда речь идет о сложном и очень тревожном явлении.
Экстремизм-это форма радикального отрицания отдельными лицами или группами существующих в государстве общественных норм и правил. Его причины лежат в социальной дезориентации части граждан, их недостаточном образовании, кризисном состоянии общества, слабых институтах общественного контроля и неэффективной правовой системе. Некоторые формы экстремизма имеют исторические корни, что никак его не оправдывает. Экстремизм характерен для слабо модернизированных обществ, но от него не застрахованы и "благополучные" страны с демократическим правлением. Достаточно сказать, что в США действует около 500 экстремистских групп, главным образом неонацистского, антисемитского и так называемого "сепаратистского" характера. Плата за демократию, точнее, за свободу слова, в этой стране столь велика, что некоторые неонацисты могут десятилетиями пропагандировать из США свои идеи по всему миру и подвергнуться аресту только, например, оказавшись на территории Германии, где действуют более жесткие законы. В тоже время в США действует общественный контроль над подобными группами, а власти могут решительно спалить целую общину, которая занимается псевдорелигиозным изуверством, отрицая общество и государство. Правда, в ответ могут появиться новые фанатики-экстремисты и устроить знаменитый взрыв в Оклахоме в 1996 году.
Экстремистские организации, в основном антииммигрантского и неонацистского толка, из числа городской молодежи (так называемые скинхеды-бритоголовые) существуют в европейских странах, в том числе в, казалось бы, спокойной и сытой Скандинавии. Ультра-правые партии и организации, действующие постоянно на грани нарушения закона и норм общественной морали, имеются почти во всех странах, где есть минимальная свобода общественных организаций. Таковых, пожалуй, нет только в странах с диктаторскими и авторитарными режимами, но там право на экстремизм узурпировано самим режимом, как это было и в Советском Союзе. В России современные формы антисистемного экстремизма появились с утверждением основ демократического правления и это в какой-то мере тоже результат демократии. Толерантность демократии допускает проявления интолерантности, но только до такой степени, пока последняя не угрожает общественным устоям, правам и безопасности граждан. Противодействовать нетерпимости сложно, ибо в бескомпромиссной борьбе с ней можно потерять и саму демократию.
В России нет достаточного опыта противодействия экстремизму, и уже совершено много ошибок и глупостей по этой части. Тем не менее, противостоять ему можно и нужно безо всяких ссылок на состояние дел в стране и умонастроения населения. Хорошая жизнь не гарантирует исчезновения экстремизма. Наоборот, может появиться больше материальных возможностей для экстремистской пропаганды, как это произошло в США, где разного рода ультра-правые прочно оккупировали Интернет и печатают свою пропагандистскую продукцию на роскошной бумаге. Да и в России, пока "Программа мира" ЮНЕСКО готовит свои рекомендации для общества, у других находятся средства, чтобы бесплатно рассовать по почтовым ящикам корчагинскую книгу "Еврейская оккупация России". На распространение литературы противоположного содержания ума и средств в обществе не хватает.
Для эффективной стратегии противодействия необходим более точный диагноз самого явления, ибо в каждой стране оно имеет свои особенности. В России не столь сильно распространен религиозный экстремизм, как, например, в Японии и Индии. Нет откровенно антииммигрантских экстремистских групп, как, например, в Германии или Швеции. В России широко распространяется экстремизм ксенофобского толка, основанный на этно-расовой нетерпимости, а также политический экстремизм неофашистского толка, основанный на идеях группового неравенства и отторжении культурных различий, на пропаганде тоталитарного порядка и ненависти. Именно эти формы имеют достаточную почву и наиболее опасны для страны с многоэтничным и много расовым составом населения. Хотя расизм может существовать и в обществах, где нет особого расового многообразия. Экстремисты придают расовый смысл малейшим, даже воображаемым внешним различиям. Так, например, клише "лица кавказской национальности" и все, что из этого проистекает мерзкого, в том числе и задержания милицией лиц с темными волосами, это есть расизм, в отправлении которого, к сожалению, участвуют и представители власти.
Формой расизма и ксенофобии является и антисемитизм-враждебная пропаганда и действия в отношении представителей еврейской национальности или в отношении еврейского народа и культуры в целом. В СССР антисемитизм существовал больше на государственном уровне. В современной России он перекочевал на общественно-политический уровень и оказался в арсенале не только маргиналов, но и заметных политических сил и экспертных групп. Хотя со времен Горбачева авторитетные службы общественного мнения фиксируют снижение антисемитских настроений в обществе (отчасти их заменили антикавказские фобии), а случаев физического насилия при радикальном ослаблении правопорядка также не фиксируется (за исключением взрыва московской синагоги и надругательств над еврейскими захоронениями), тем не менее, в самое последнее время ситуация стала ухудшаться. Отчасти-по причине резкой актуализации антисемитизма, а значит, и его пропаганды (хотя и в форме отрицания и осуждения), через средства массовой информации. Многие журналисты никогда не согласятся, что именно они могут стать причиной "новой волны", но это так. Ибо акт речи способен вызывать реальность, а тиражированные слова могут стрелять сильнее пули.
По этой причине важнейшей стратегией противодействия экстремизму должна быть политика отказа в паблисити. На экранах телевизоров и в печати не только недопустимо показывать и цитировать теоретиков и активистов экстремизма, но и все сообщения на эту тему должны носить строго дозированный и целенаправленный характер без пересказа аргументов и демонстрации "как это можно делать". Всегда найдутся параноики и люди с неустойчивой психикой, которые воспримут теледемонстрацию парада баркашовцев в Москве как приглашение к подобному действию. Убежден, что трансляции истории с Макашовым и с баркашовцами увеличили, а не уменьшили число их сторонников в стране. В доказательство приведу еще один давний пример: громкий суд над активистом "Памяти" Осташвили помог этой организации удвоить свои ряды, хотя покойный Осташвили, скорее всего, нуждался в помощи психиатра. Среди экстремистов гораздо больше психически больных, чем среди остального населения. И об этом тоже нужно знать. Добрая половина ораторов, выступающих уже целое столетие в лондонском Гайд-парке,-это пациенты психиатров, и никому не приходит в голову транслировать их слова публично. Какие еще нужны аргументы, чтобы известные журналисты, как Павел Лобков, не гонялись с микрофоном за Макашовым?
Следующей стратегией противодействия являются образование и просвещение граждан по части культурного многообразия и единства жителей страны и мира, истории нетерпимости, геноцида и других преступлений, которые принес людям экстремизм. С этим у нас дела обстоят неважно. Иступленный поиск культурной уникальности, "национальных" характеров и психологий, глубоких исторических корней и "исторических несправедливостей", внешних врагов и прочее приводит к ужесточению разделительных линий между гражданами одного государства. Хорошие, но недостаточно образованные журналисты, как Игорь Воеводин, ищут по России "исчезнувшие" или "вымирающие" народы и заставляют невинное дитя, желающее быть "ленинградцем", выучивать перед телекамерой: "я-русский".
Российский народ имеет гораздо больше общих культурных и исторических ценностей и социальных норм, чем различий между гражданами по причине их этнической принадлежности. Уровень повседневного взаимодействия людей в многоэтничных сообществах и коллективах (включая семейно-родственные) на порядок выше, чем среди представителей политических и интеллектуальных элит, которые никак не могут даже выговорить слова "российских народ" и "россияне". А уж чеченцы для них-это вообще этнографический реликт с некими военной демократией, тайповой (родо-племенной) социальной организацией и законами адата и шариата. Хотя современные чеченцы жили и живут по тем же советским и российским законам и носят российские паспорта, не желая их обменивать на масхадовские или какие-либо другие.
Экзотизация этнических общностей и придание этничности фундаментального характера чреваты дальнейшей разобщенностью граждан. Именно это создает основу для формирования стереотипов и ксенофобии. Если в части российских школ детей начинают учить прежде всего тому, что значит быть "настоящим якутом" или "настоящим татарином", не говоря ни слова о том, что значит быть россиянином и ответственным гражданином своей страны, такая национальная система образования является несостоятельной. У нас же до сих пор живет советское клише, согласно которому "национальная школа"-это не общероссийская, а "адыгейская", "башкирская", а теперь и "русская" и т.д. В некоторых школах недавно стала использоваться нарядно изданная книга Альбедиль "Народы мира", в которой излагаются замшелые, питающие расизм взгляды и представления. Глава "Какого цвета бывают народы" содержит вопросы к ученикам "определите свой расовый тип" и подобную чепуху. Современная наука отказалась использовать расовую типологию для изучения и описания биологического разнообразия людей. Тем более-народы не имеют расового типа. С этого разглядывания школьниками друг друга и начинается расовое мышление, а вслед за ним могут формироваться расистские взгляды. Школьные и вузовские программы и тексты за последние годы буквально напичкали паранаучными положениями и ненавистническими интерпретациями прошлого. В одном городе или даже школе учебники истории, в зависимости от языка, могут содержать противоположные версии событий, восхвалять и клеймить одних и тех же культурных героев. К этому добавляется зуд сносить или восстанавливать памятники, переименовывать улицы, менять символику. Лишь бы обозначить "свое" исключительное, а не общее-будь оно славным или трагическим.
Образование, не только молодежи, но и взрослых, должно включать точную и подробную информацию об истории мировых геноцидов, антисемитских погромов и сталинских репрессий, но оно не должно позволять превращать прошлую коллективную травму в предмет сакрального значения и питать идеи реванша и "исправления прошлого" за счет новых несправедливостей. Современный экстремизм питается не только прошлым, но и новыми мифами и политическими спекуляциями. Одна из них-намеренно апокалиптическая оценка жизни и событий в стране за последние годы в целях борьбы за власть. Политики, от Явлинского до Зюганова, а также каждое новое правительство как будто не замечают те бесспорные позитивные перемены, которые произошли в России. Построено столько городского жилья и деревенских домов, сколько не было построено за предыдущие сорок лет. Приобретено столько новых машин, цветных телевизоров, холодильников и других до этого невиданных предметов, сколько не было приобретено за предыдущие десятилетия. Количество зарубежных поездок (12 миллионов только в 1998 году) явно больше, чем в советские времена. Арсенал лекарств и методы лечения стали лучше. Широкий набор продуктов, в том числе фруктов (за это отдельное спасибо азербайджанцам) доступен даже в самых захудалых городах. Взрослые и молодежь одеты лучше и разнообразнее, а учится их в вузах больше, чем в недавнем прошлом. У женщин, рыдающих перед телекамерой о том, что им нечем накормить детей, в ушах бриллиантовые сережки, а на голове норковые шапки. Книг издается и покупается больше, фильмов смотрится больше. Я уже не говорю о человеческих свободах и других достойных приобретениях.
И все-таки стараниями политиков и плохих обществоведов в стране царит риторика жалоб, разжигающая ненависть и экстремизм. Многие, особенно представители старшего поколения, хотели бы вернуться назад, но только своих детей оставить уже в новой жизни, где им бесспорно лучше. Но так не бывает. Улучшение жизни детей-это есть общее улучшение жизни. Ангажированным или плохо обученным российским ученым скоро будет стыдно за всеобщий провал научной экспертизы современного российского общества. Напуганное государство даже побоялось проводить очередную перепись населения, чтобы не видеть "чего натворили". На самом деле результаты будут вполне приличными, не хуже предыдущих десятилетий. Даже демографические показатели, несмотря на неблагоприятный цикл, не столь плохи, как считают те, кто лопочет о "вымирании нации". Обо всем этом намеренно не пишется, чтобы питать ненависть к тем, кто совершает "народоубийство". Ненависть нуждается в адресате, и его находят в "евреях", "кавказцах", "анти-патриотах", "западниках" и прочее.
Некому дать спокойные и точные оценки и некому вселить в людей конструктивные эмоции. Эмоции, как и слова,-это огромная сила. Если они направлены на достижение нового результата и расширение спектра действий-это действует против экстремизма. Эмоции, направленные на борьбу с врагом,-это уже один шаг до радикального экстремизма, в том числе и насилия. Где наши социальные психологи? Дежурят на телефоне психологической помощи? Но наука должна помочь по-другому.
Следующая стратегия-это общественный мониторинг экстремизма, его профилактика и нейтрализация на массовом, низовом уровне. Если в классе учителя не реагируют на обидные клички этнического содержания, появившиеся среди детей и подростков, и не знают, как этому противодействовать, то это плохо. Если родители или преподаватели училища не замечают, что молодой человек сбрил волосы на голове и стал носить черную одежду, а у его кровати появились портреты разных фюреров, то это уже очень плохо. Если взрослые граждане и общественные организации не могут остановить появление на улице молодежных групп со свастикой и спокойно смотрят, как у их дома продают расистскую литературу, то это уже беда. Если чиновники или собственники помещений сдают залы для собраний подобных групп, а владельцы типографий готовы печатать все, за что платят, то это есть соучастие в преступлении.
Общество само должно мобилизовать свои ресурсы на противодействие экстремизму, понимая, что его жертвами будут не евреи, цыгане, азиаты и прочие, а все граждане. Для этого нужны не столько разовые акции вроде антифашистских конгрессов, сколько массовые и одиночные повседневные действия. Нельзя спокойно проходить мимо нарисованных свастик, а тем более бояться подать в суд или выступить экспертом по делам против разжигания розни и оскорбления достоинства. В России слишком мало общественных советов и групп, которые вели бы подобную работу квалифицированно. Только в Москве действует фонд "Панорама" и издается журнал "Диагноз", но им нужна поддержка и квалифицированная помощь, чтобы не устраивать дополнительную рекламу экстремистам, роскошно публикуя их биографии, программы и адреса.
Профилактика и нейтрализация экстремизма нуждаются в поднятии моральной планки по поводу того, что допустимо и что неприемлемо в обществе, когда речь заходит об этнической или религиозной принадлежности граждан. Недопустимо было для газеты "Известия" несколько лет тому назад, сообщая о ходе первого судебного процесса с участием присяжных и называя фамилии судьи, прокурора и подсудимых, указывать при этом национальность последних-цыгане. Я жалею, что тогда не подал судебный иск на газету за разжигание национальной розни, ибо только наша общая атрофия восприятия этнорасовых сюжетов могла допустить подобное. Это мог бы быть полезный урок, причем не столько уважаемым "Известиям", сколько другим газетам, в которых регулярно встречаются заголовки типа "Цыгане убили детей", "Неустановленные лица кавказской национальности застрелили банкира" и т.п.
Грязный язык СМИ мало кем отслеживается, а уж тем более наказывается. Только этим можно объяснить залихватский спортивный репортаж с хоккейного турнира олимпийских игр в Японии: "Сегодня наши должны были порвать казахов... Азиаты еще сопротивлялись в первом периоде". Слово "казахстанцы" комментатор еще не выучил, а того, что в команде этой страны играли почти все игроки-славяне, он просто не заметил. Ничем не лучше яркая (что еще опаснее!) публицистика Валерии Новодворской, допускающей вызывающие пассажи вроде того, что русскому народу место у параши. Расизм и ксенофобия рождаются из подобной развязности.
Поэтому поднять планку должно прежде всего само общество, его элита, авторитетные эксперты. Ведь задолго до публикации некоего Шишкина в профашистской газете, содержащей антисемитские басни про разные "ксении" и "химеры", которые проникают в тело этноса и пожирают его, все это можно было прочесть в изданных миллионными тиражами и продолжающих издаваться трудах Льва Гумилева. Почти вся экстремистская литература прибегает к ссылкам на более солидные издания и авторов, у которых часто те же аргументы, но только в псевдонаучных формах. Нужны серьезные разговоры на эту тему с участием экспертов и публицистов и выводами научного, морального и административного воздействия.
Возможны и необходимы меры общественного воздействия и нейтрализации в отношении и тех, кто уже "вне системы". Разные листки и газетенки, а также группы возникают и крепнут, не получая отпора, а иногда даже пользуются общественной поддержкой. Серьезные и образованные люди должны найти время и силы, чтобы предложить некоторым активным "писателям" и "теоретикам" экстремизма серьезные контраргументы и альтернативные интеллектуальные занятия. Экстремистами не рождаются, ими становятся. И мы все в какой-то мере несем за это ответственность.
Отсюда вытекает еще одна стратегия-политика инкорпорации (включения) несистемных экстремистов в более цивилизованную среду, а лидеров-активистов-в, условно говоря, истеблишмент. Ранний Жириновский и его окружение, безусловно, представляли собою внесистемный экстремизм, и до сих пор некоторые держатся обета не подавать ему руки и считают его фашистом. Но сегодняшний лидер ЛДПР, когда он в спокойном психическом состоянии, демонстрирует ответственность и умеренность. Не пробейся он в истеблишмент, не известно, какова бы была эволюция его последователей. Сегодня же мы имеем далеко не самый худший вариант, контролируемый и даже популярный. Возможна подобная метаморфоза и с другими, ибо истеблишмент комфортен и лучше вознаграждаем. На виду и при деле быть лучше, чем отираться по подмосковным закоулкам. Антисемитизм и другую ксенофобию в голову вбить легче, чем избавиться от нее, но все равно это возможно.
В этой же связи нельзя исключать необходимость диалога, в том числе и антиподов или заклятых ненавистников друг друга. В США одной из рекомендаций специалистов по устранению антисемитизма черных американцев, среди которых он сильнее всего распространен, был призыв к лидерам еврейских и негритянских общин и активистов больше практиковать прямых диалогов и контактов, ибо без этого остальному обществу справиться с проблемой очень трудно. Готовы ли к чему-то подобному россияне? Кажется, что этого нет и в мыслях, а зря: Гусинский мог бы попробовать встретиться с Тереховым или Баркашовым, не дожидаясь действий мэра Лужкова.
Теперь о самой важной стратегии государственного воздействия, в том числе правового преследования экстремизма, особенно в тех его формах, которые подлежат преследованию по закону. В уголовном кодексе РФ есть статьи, предусматривающие наказание за разжигание межнациональной и межрелигиозной розни и за оскорбление национальной чести и достоинства. Статьи сформулированы плохо, ибо даже ученые смутно понимают, что такое "национальная честь". Карать следует за разжигание (подстрекательство), умышленное или неумышленное, любой формы межгрупповой розни среди граждан и (или) за осуществление насильственных действий на этой основе. Что касается "национальной чести и достоинства", то, видимо, речь должна идти об оскорбительных словах и действиях в отношении тех ценностей, норм и представлений, которые коллективно почитаются представителями той или иной общности (народа, верующей общины) и оскорбление которых наносит безусловный моральный ущерб представителям этой общности.
Но даже в нынешней форме, как показал мой опыт участия в экспертизе по делам Безверхого и Максимовского, закон может и должен работать. Причем работать последовательно и по всей стране, а не просто в виде показательного процесса с шумной прессой и опять же негативной рекламой. Главное препятствие этому, как мне представляется,-неготовность нашей судебной системы, имея в виду прежде всего работающих в ней людей. На мой и моих коллег, подписавших экспертизы, взгляд, называть печатно христианство "жидовствующей ересью" или евреев-"унтерменьшами", а цыган-"ублюдками",-это безусловный криминал, требующий наказания. Но каковы знания и представления рядовых прокуроров, судей, судебных заседателей, многие из которых сами мыслят на уровне бытовых стереотипов? Здесь нужны простые и убедительные памятки и справки, нужны обучающие семинары. Можно направить за рубеж ведущих и рядовых работников правоохранительных органов или пригласить оттуда их коллег-специалистов для того, чтобы воспринять опыт, имеющийся в таких странах, как Германия, США, Франция. Нужна особые учебные дисциплины и пособия для юридических институтов, для школ МВД и многое другое, чтобы переломить ситуацию в правоохранительных органах.
Государство несет главную ответственность за противодействие экстремизму, и оно должно инициировать все необходимые меры и осуществлять необходимые действия по защите общества. Но и общественности пора прекратить беспомощные завывания. Все это заканчивается стыдными для страны и нами же спровоцированными резолюциями международных организаций и иностранных парламентов, преследующих единственную цель: унизить и наказать Россию.